> Ethnographes et anthropologues Руководитель одной из первых групп Сопротивления на оккупированной территории Франции во время Второй мировой войны, расстрелянный нацистами в возрасте 33 лет, Борис Вильде только с 2010 года, благодаря нескольким недавним публикациям (Benfoughal 2010, 2017a, b ; Benfoughal, Fishman, Valk 2017), и в узком кругу специалистов стал известен как этнолог [1]. Имея в своем активе только две публикации и две полевые миссии в 1937 и 1938 годах, не по объему своих научных работ он занимает определенное место в истории французской и европейской этнологии. Первая причина присуща периоду и месту, где он работал этнологом : в 1930-х годах в Музее Человека, колыбели французской этнологии. Вторая - выбор местности для своего первого этнологического исследования : Сетомаа, регион так называемого « культурного контакта », расположенный на границе Эстонии и севера России.
Из России во Францию
Борис Вильде родился в Санкт-Петербургской губернии в 1908 году в русской православной семье, принадлежавшей к среднему классу [2]. Его отец - начальник железнодорожной станции, а мать происходила из небольшой дворянской семьи, владевшей имением в деревне Ястребино, в 120 км к западу от Санкт-Петербурга. После смерти отца в 1913 году мать покинула Санкт-Петербург и переехала с Борисом и его младшей сестрой в Ястребино. Они проведут там 6 лет, выдержав все потрясения Великой войны, революции и гражданской войны. В 1919 году, когда Борису исполнилось 11 лет, мать решила уехать из России. Она пересекла границу с Эстонией и переехала в Тарту, маленький университетский городок, где Борис будет учиться. Получив образование в русской гимназии, он быстро выучил эстонский язык и, окончив учебу в 1926 году, поступил в Тартуский университет, на химический факультет. Он проведет там всего два года из-за отсутствия финансовых средств, и не основы химии и свидетельство об успеваемости послужат ему в будущей работе в Музее Человека. Речь идет скорее о его владении немецким языком, поскольку курсы в Тартуском университете также проводятся и на этом языке. Кстати, его учеба в области химии не имела ничего общего с его тогдашними амбициями - сделать литературную карьеру. Именно в надежде реализовать себя как поэта и писателя, он уже в 1930 году уезжает из Эстонии в Германию, через Латвию. Несмотря на тяжелые условия жизни, не имея вида на жительство и финансовых средств, он пытается опубликовать свои первые литературные очерки в русскоязычном журнале и совершенствует свой немецкий. Но, главное, именно в Германии он формирует свои антинацистские убеждения.
В 1933 году новая смена страны, на этот раз окончательная. Он отправляется во Францию, страну Монтеня, Бергсона и Бодлера [3], страну, где антинацистское движение набирает силу. Его одолевает надежда найти там почву, благоприятную для развития его литературного таланта, и сделать себя полезным. Андре Жид, встреченный им в Германии на конференции, призывает его совершить это решающее путешествие. В 1934 году, в Фонтенэ-о-Роз, Борис Вильде женился на Ирэн Лот, дочери французского историка Фердинанда Лота, а в 1936 году получил французское гражданство. В Париже, вероятно, в 1934 году, благодаря участию Андре Жида, который хочет помочь этому молодому русскому, он пришел в Музей Человека. Жид хорошо знает профессора Поля Риве, директора музея, и считает, что именно в удивительном интеллектуальном кипении музея, в начале 1930-х годов, Борис Вильде мог бы найти свое место.
В Музее Человека
Получив первые сведения, Борис Вильде убедился, что Музей Человека, который носит еще название Этнографического музея Трокадеро, станет подходящим для него научным учреждением [4]. Все ему нравится в этом музее : его амбициозный проект, гуманистические и прогрессивные идеологические позиции, мотивированная и сплоченная команда, его атмосфера - одновременно серьезная и праздничная. Директор музея Поль Риве восхищает его своим статусом великого ученого, антрополога и американиста, своими антифашистскими и антирасистскими убеждениями [5]. Вильде, посещающий русские литературные круги Парижа и богему Монпарнаса, также ценит связь музея с художественным авангардизмом.
К моменту прибытия Бориса Вильде в старую « Троку » та уже кипит, и Поль Риве начинает там реализовывать проект своей жизни : создаёт новую науку о человеке, этнологию, и наделяет Францию большим « музеем-лабораторией », не только народным музеем, предназначенным для образования, но и местом производства знаний. Благодаря Жоржу Анри Ривьеру, его заместителю, который умеет блестяще организовывать временные выставки, приглашая весь Париж на их открытие, « Трока » постепенно становится интеллектуальным центром Парижа и местом культурного оживления. Поль Риве посвятит своему проекту десять лет, с 1928 года, когда он был назначен главой музея Трокадеро, до 1938 года, года открытия Музея Человека ; десять лет, которые позже будут считаться решающим и захватывающим периодом в истории этнологии во Франции (Delpuech, Laurière, Peltier-Caroff 2017).
Этнология Поля Риве представляет собой единую науку о человеке, объединяющую различные дисциплины, такие как лингвистика, археология, доисторический период, физическая антропология и этнография (последняя специально посвящена описанию материальных фактов), которые призваны совместно и во взаимных отношениях изучать народы и культуры. В концептуальном плане именно диффузионистская теория, которую принес во Францию еще в 1920-х годах Поль Риве, составляет его эпистемологический маркер (Laurière 2008). В методологическом плане именно прямые наблюдения и полевые изыскания становятся главной основой исследований, отделяясь от « кабинетной антропологии », которая до тех пор опиралась на информацию из вторых рук. Затем этнографические миссии начинают рассматриваться как предварительный и обязательный этап любых этнологических исследований [6].
Для успешного осуществления своего научного проекта Поль Риве должен иметь большую группу сотрудников, и поэтому он внимательно относится к любым новым кандидатурам. Когда Борис Вильде предстает перед ним, то он уже имеет несколько преимуществ для устройства на работу в Музей Человека. Он свободно владеет четырьмя языками (русским, немецким, финским и эстонским) и хорошо разбирается в культуре финно-угорских и прибалтийских народов. Со своей стороны, Поль Риве обнаруживает в молодом человеке большие интеллектуальные способности, а также энтузиазм и антиконформизм, необходимые для того, чтобы быть частью его команды. Тот факт, что Вильде - русский по происхождению, способствует приему, который ему оказывают, поскольку Поль Риве интересуется Европой и СССР. С одной стороны, этого требует политическая ситуация, а с другой - контакт с гражданином Северной Европы может оказаться плодотворным с научной точки зрения. В 1920-1930-е годы растет интерес к Европе как к месту тревожных политических событий. Поль Риве видит в углубленном изучении истории и культуры европейских народов средство эффективной борьбы с фашистскими псевдонаучными теориями о неравенстве рас. Тем не менее, чтобы стать частью команды Музея Человека, Борис Вильде должен будет усовершенствовать свой французский и получить необходимые дипломы. Он должен поступить в университет. Чем он и занимается, но сразу в трех академических учреждениях : в Сорбонне, Институте этнологии и Национальной школе живых восточных языков. В 1937 году он получил диплом по немецкой филологии и литературе, в 1938 году - диплом по этнологии, а в 1939 году - диплом по японскому языку. Его мотивация, способности к обучению и интеллект теперь не нуждаются в доказательствах.
Борис Вильде, продолжая учиться и работать на небольших работах, как и в Германии, все более и более тесно вписывается в коллектив Музея Человека, сначала как доброволец - статус, который не мешает ему ни полностью участвовать в деятельности музея, ни даже брать на себя ответственность [7]. Волонтёрство является нормой в музее, потому что не хватает финансовых средств. Те немногие уточнения, которые мы можем внести по этому поводу, проливают свет на то положение, которое занимает тогда Борис Вильде. В 1928 году, когда он был принят, бюджет музея стал немного больше, но, несмотря на это, персонал сокращается. Таким образом, Полю Риве приходится полагаться на добровольцев, набираемых иногда из богатых кругов парижского общества, достаточно образованных и мотивированных. Музей Трокадеро принимает множество « просвещенных энтузиастов », часто связанных с авангардными интеллектуальными, художественными и литературными движениями, в том числе с сюрреалистическими кругами, собравшимися вокруг Андре Бретона. Некоторые исследователи музея будут публиковать свои тексты в авангардных журналах, таких как Minotaure и Documents, последний основали Жорж Батай, Карл Эйнштейн и Жорж Анри Ривьер. Но музей привлекает не только богатых парижан. К ним приближаются и обездоленные интеллектуалы, обладающие честолюбием и стремящиеся сделать карьеру в этнологии. Так несколько русских иммигрантов оказались в Музее Трокадеро. Некоторые добровольцы получат желанный статус сотрудника, что и случилось с Борисом Вильде в марте 1940 г.
По прибытии в музей его назначают в недавно созданный отдел « Европа », где он должен взять на себя исследования прибалтийских народов [8]. В это время этот отдел входит в набор из десяти научных отделов, созданных Полем Риве. Они определяются дисциплинами, сквозными темами и геокультурными областями : антропология, доисторический период, Америка (с разделом « эскимосы »), Океания, сравнительная технология и музыкальная этнология. В целях обеспечения того, чтобы в каждом департаменте был один руководитель и, по крайней мере, один его помощник, Поль Риве назначает, перемещает и заменяет - по мере необходимости и в чрезвычайных ситуациях - сотрудников, которыми он располагает, иногда возлагая на них различные функции и обязанности. Борис Вильде находится в контакте со многими исследователями - как новичками в этнологических исследованиях, так и более опытными, но почти все они стали эталонами в этнологии. Так, в департаменте Черной Африки работают Мишель Лейрис, один из главных участников знаковой миссии Дакар-Джибути в 1931-1933 годах, а также Дебора Лифшиц и Дениз Полм, члены миссии у догонов в Мали в 1935 году и миссии Сахара-Судан в том же году. Есть и его друг Анатолий Левицкий, еще один русский иммигрант, заведующий отделом сравнительных технологий и специалист по сибирскому шаманизму ; Тереза Ривьер, Жермен Тийон и Жак Фобле из департамента Белой Африки, которые периодически возвращаются из полевых работ в Оресе в Алжире в 1935-1940 годах ; Андре Леруа- Гуран из эскимосского отдела, который увлекается русской культурой и языком и отправляется в командировку в Японию в 1937 году ; Поль-Эмиль Виктор из департамента « Азия/СССР/Арктика », который готовит свои крупные миссии в Гренландию [9].
Кроме того, в Музее этнографии Трокадеро Борис Вильде с 1935 по 1938 год посещает курсы Института этнологии. Созданный в 1925 году Полем Риве, Люсьеном Леви-Брюлем и Марселем Моссом, это единственное французское академическое учреждение для подготовки этнологов. Институт связан с Парижским университетом с частью практической работы и курсов, проводимых в помещении музея. Трехлетний курс обучения завершается выдачей сертификата по этнологии. Курсы, проводимые выдающимися специалистами того времени, самим Полем Риве, Марселем Моссом, Люсьен Леви-Брюлем, Марселем Коэном, Жаком Милльо, Анри Брёйлем, Анри Лабуре и т.д., предназначены для предоставления студентам теоретических основ этнологии в различных ее компонентах и обучения методам полевых исследований. Борис Вильде также находится в личном контакте с Марселем Моссом, как тот подтвердит в 1939 году : « месье Вильде мне прекрасно известен, я с ним работал » [10]. Он также имел привилегированные отношения с Полем Риве, а затем с Жаком Сустелем, заместителем директора музея с мая 1937 года, о чем свидетельствует многочисленная переписка, которой он обменивался с ними.
Борис Вильде является одним из тех первых французских этнологов, которые экспериментируют с инновационными научными методами и структурами музея, которые Поль Риве определил как « объединение всех научно-исследовательских, образовательных и выставочных учреждений, относящихся к наукам о человеке’. [ ... ] обширная организация, в которой исследователь и студент будут иметь научные коллекции, библиотеку, фототеку, фонотеку, аудитории, показы и конференции... » (Бюллетень Музея этнографии Трокадеро, 1934-1935 : 3). Во время своей полевой миссии в Эстонии в 1937 году он с помощью музейного оборудования сделал фотографии. Он претворяет в жизнь новейшие музейные стандарты, устанавливая витрины в публичных галереях музея : вероятно, в 1935 году, для выставки ’Балтийское народное искусство. Эстония-Латвия-Литва », а в 1938 году при создании постоянной галереи Европы, он установит витрины с сетосскими и финскими предметами. Он применяет принципы каталогизации предметов, разработанные группой Жоржа Анри Ривьера и Поля Риве, в том числе путем составления перечня коллекций предметов, привезённых из его миссии в Эстонию в 1937 году (коллекция 1937.48), и тех, которые были получены Музеем Человека в рамках обмена с Хельсинкским этнографическим музеем (коллекция 1938.171) и эстонским Национальным музеем в Тарту (коллекция 1940.13), в которые он внесет значительный вклад. Он экспериментирует с методами полевых исследований во время своих миссий в Эстонии и Финляндии.
1937 : миссия в Эстонию
Диффузионистская теория, на которой основан научный проект Музея Человека, подчеркивает сложность развития каждого общества в той степени, в которой влияния и взаимные заимствования играют первостепенную роль. И даже если в целом французская этнография по-прежнему озабочена проблемами спасения и сбора материальных архивов примитивных обществ под угрозой исчезновения, Поль Риве прокладывает путь к европеизированной, историзированной этнографии, для которой признается важность смешиваний культурных, языковых, технических, физических и т. д.
Вероятно, в 1936 году Борис Вильде представляет ему проект миссии в регионе, отмеченном именно явлениями контакта. Это область Сетомаа, всего 2.000 кв.км, расположенная, в 1937 году, в Независимой Республике Эстония [11]. Здесь живут две этнические группы, отличающиеся по своему происхождению, языку и культурным традициям : финно-угорский народ- сету и славянский народ- русские [12]. Эти две группы населения имеют одну и ту же религию, православное христианство, но также и многие дохристианские верования. В глазах эстонских, русских, немецких и финских этнографов и историков второй половины девятнадцатого и начала двадцатого веков Сетомаа выглядит как резерв, который из-за его периферийного характера и его длительной административной изоляции видел продолжение древних культурных явлений (Valk 2017). Но в Сетомаа 30-х годов модернизация уже идет, хотя многие древние традиции все еще продолжаются. Борис Вильде информирует Поля Риве о том, что в этом регионе необходимо собирать у населения русских и сето историческую и этнографическую информацию, записывать ритуалы и устные традиции, фотографировать и собирать предметы.
Ответ директора обнадеживает. Остается найти финансирование. Благодаря вмешательству Поля Риве, этим займётся Национальный фонд научных исследований Министерства образования и изобразительных искусств (в 1938 году он стал Министерством образования), который будет оплачивать расходы на миссию. В приказе министерства, от 15 июня 1937 года, говорится, что г-н Борис Вильде ’ отвечает за научную миссию в Эстонию по сбору этнографических документов ’ [13]. Министерство образования Эстонской Республики, археологический кабинет Тартусского университета и Департамент охраны исторических памятников выдают необходимые разрешения. Миссия будет проходить с 12 июля по 5 октября.
Борис Вильде не один в этой миссии. Его сопровождает друг Леонид Зуров, такой же гражданин России, как и он, с большим опытом археологических и исторических исследований в административном районе Печоры (Petseri - на эстонском языке), частью которого является Сетомаа [14]. Именно от их имени Борис Вильде представляет проект миссии Полю Риве. Леонид Зуров получит официальный статус добровольца в Музее человека. С административной стороны Борис Вильде является главой миссии, а Леонид Зуров - помощником. Двое мужчин планируют поделить темы расследования. Борис Вильде будет заниматься этнографическими исследованиями, а Леонид Зуров - археологической разведкой. Фактически, они выполнят почти всю эту миссию бок о бок. Тем не менее, знание языков отличает их. Зуров, который не говорит ни по-эстонски ни на сето, будет в основном исследовать русское население. Вильде будет работать с населением сету. Борис Вильде и Леонид Зуров отправляются в Сетомаа начинающими этнографами, как и многие другие миссионеры в Музее Человека. На местах они будут руководствоваться курсами Института этнологии, и в частности различными Инструкциями [15]. Сегодня, анализируя результаты этой миссии, мы можем сказать, что это был эксперимент с инновационными методами полевых работ, разработанными в Музее Человека в начале 1930-х годов. Это были успешные эксперименты, потому что Марсель Мосс скажет, что “ эта миссия, которую они провели, имеет значительный успех ’ [16].
Чтобы судить о результатах миссии и найти след его работы в этнологических исследованиях в Музее Человека, у нас есть все документы, хранящиеся в основном во Франции (в Национальном музее естественной истории и музее на набережной Бранли), но также и в России (в Доме России , в Москве), в Эстонии (в Институте истории и Таллиннском университете) и в Англии (в Лидском университете). Это достояние состоит из трех типов : документальные архивы, фотографии и коллекции предметов (Benfoughal & Mennecier 2017). Архив документов включает в себя : отчеты о миссиях, полевые заметки и карты, документы и административные письма, конспекты, списки и описания предметов. В этом наборе, к сожалению, полевые заметки отсутствуют. В соответствии с обычаем в Музее Человека, исследователи могли хранить у себя свои полевые заметки и всю документацию, относящуюся к их личным научным исследованиям. Вероятно, что Борис Вильде также хранил свои записи дома, в доме родителей его жены Ирен в Фонтене-о-Роз, недалеко от Парижа, где он жил в начале войны, но, как написал Зуров в 1949 году, - ’ мало что было спасено из его архивов ’ (Зуров, 2017 : 209).
Миссия 1937 года отвечает целому набору научных стандартов, разработанных в Музее Человека и сформулированных вокруг двух групп рекомендаций, касающихся областей исследования и методов исследования. Первая группа отвечает на фундаментальный вопрос : что исследовать ? Начало ответа дает Марсель Мосс в содержательной формуле : “Опишите все, что можно описать. ’(Mauss, 1971). Помимо своего здравого смысла, для любой работы по полевому наблюдению, эта формула Мосса отсылает нас к самой основе новой синтетической науки - этнологии : исчерпаемости, основанной на множественности дисциплинарных подходов, а именно : этнографических, лингвистических, исторических, археологических. Это множество затрудняет точную характеристику исследований, проводимых миссионерами в Музея Человека, на местах. Тем не менее, обладая сегодня лучшими знаниями об институциональном и научном контексте полевых миссий 1930-х годов, можно сказать, что исследователи Музея Человека, даже если каждый отправляется на полевые работы со своей конкретной базовой подготовкой, имели стремление изучать всю совокупность избранного общества и, следовательно, должны были обладать минимумом знаний во всех областях науки о человеке, к чему их и подготавливали курсы в Институте этнологии. Борис Вильде, с его многочисленными навыками, полностью вписывается в это синтетическое видение этнологии в соответствии с Полем Риве. Принимая во внимание многие темы, которыми он займется в этой области (история, язык, верования и обряды, материальная культура и технические системы), можно предположить, что он действительно хотел быть исчерпывающим, и что его проект носил монографический характер.
Тема первостепенного интереса для Бориса Вильде - история Сетомаа. Он хочет понять постоянство дохристианских верований, которые он наблюдает, а также механизмы взаимного влияния сету и славян. Чтобы сделать это, ему нужно вернуться к происхождению контактов между двумя общинами в глобальном масштабе, к десятому веку, когда первые славянские племена пришли завоёвывать территории, оккупированные до этого финно-балтийскими группами. Он также должен включить эти контакты в более близкую нам историю региона, отмеченную еще в 13 веке военными конфронтациями между католическими государствами и православной Россией в их борьбе за раздел территории на юге Финского залива. Археологические исследования, проведенные Вильде и Зуровым, сопоставленные с работами историков того времени, позволят им выдвинуть некоторые гипотезы о хронологии и географических границах оккупации региона славянскими племенами.
Еще одна тема обучения, запрограммированная на миссию 1937 года, - это язык. Если русскому языку далеко не грозит исчезновение в Сетомаа, то настоятельная необходимость изучения языка сету является срочным. С 1930-х годов этот язык практиковался только 13 500 человеками. И этим фактом Борис Вильде аргументирует перед Полем Риве, свой проект миссии [17]. С помощью точных методологических инструментов [18], лингвистический опрос воспринимается в Музее Человека как привилегированное средство войти в жизнь общества, и понять правила его функционирования. Идея о том, что язык является отражением общества и, как таковой, он должен рассматриваться как социальный факт, разработана Марселем Коэном в его учении по лингвистике, в Институте этнологии (Cohen 1928 : 5) . Когда Борис Вильде прибывает в Сетомаа, он знает только несколько десятков слов сету. Учитывая богатство и необычность этого языка, с которым он постепенно знакомится, он довольно быстро разрабатывает - обширный и амбициозный проект : записать лексику, проанализировать структуру языка, расположить его в семье финно-угорских языков и, наконец, создать словарь. Даже если во время миссии 1937 года работа все еще находится в зачаточном состоянии, он уже может представить по возвращении в Париж полученные результаты : ’ Лингвистическое изучение языка сету позволило выявить существование трех (по крайней мере) диалектных кругов, из которых я изучал два (из Обеницы и Варской - почти 800 слов и почти 1500 строк текста). (Vilde 2017 : 192-193). Эти несколько строк отчета отвечают рекомендации Марселя Коэна ’ установить границы разных языков в неисследованной языковой стране” (Коэн - написать на французском ( Cohen), как и всех французских авторов 1928 : 112) К сожалению, из этих опросов Вильде до нас дошло мало : несколько карточек со словами сету, переведенными на французский язык, несколько слов, написанных в его полевых заметках или на карточках предметов.
В рекомендациях Музея Человека верования и обряды считаются одним из лучших способов понять самые потайные источники жизни группы и, поэтому, должны быть исследованы на местах. Миссионеры могут тем более легко исследовать эти темы, так как большинство из них теоретически хорошо вооружены, профессора Института этнологии авторитетны в этой области. [19]. Например, в части своих лекций, посвященных изучению религиозных явлений, Марсель Мосс призывает студентов изучать местные культы. В Сетомаа Борис Вильде обнаруживает важность поклонения деревьям, камням и священным источникам. В 1946 году Леонид Зуров включает эти первые наблюдения в свой отчет (Zouroff 2017 : 273-343).
Вильде интересуется еще одним компонентом обрядов и верований Сетомаа, фигурой бога Пеко, своего рода синтезом защитных духов деревни, дома и земли, воплощенных в деревянной статуэтке (Вестрик 2017 : 553 -565). Он открывает одну из важных тем для понимания системы верований сету. Эта тема кажется ему интересной на этнологическом уровне, и он выбирает ее в качестве докторской темы в Школе высших исследований, куда он поступает осенью года. Чтобы проследить путь этой веры, Вильде наблюдает, опрашивает и изучает публикации того времени. Он также ищет дополнительную информацию в исследованиях других финно-угорских народов, чтобы рассмотреть почитание бога Пеко в системе верований, когда-то широко распространенных в некоторых частях Европы и Азии. Это отражено в нескольких строках его доклада 1937 года и в его конспектах. К сожалению, Борис Вильде не смог завершить эту работу, и именно от его имени Леонид Зуров представит исследования, проведенные по этой теме.
Среди обрядов, связанных с циклами жизни, которые Арнольд Ван Геннеп назвал обрядами прохождения (чья одноименная книга рекомендована М. Моссом студентам Института этнологии), особенно важны те, которые относятся ’ к обычаям погребения и поминовения умерших”, и что наблюдает Вильде (Вильде 2017 : 193). Как подтверждается серией фотографий, сделанных им и Зуровым, на кладбищах Петсери, Зачернья и Малых, обряды совершены населением сету в пятницу Илии и в воскресенье Святого Онуфрия-Мальского.
Наконец, последняя тема, которую исследует Борис Вильде, - это материальная культура, особенно рекомендованная в Музее Человека, поскольку она ведет к сбору предметов. [20]. По мнению Поля Риве, этнологическая практика должна основываться на изучении имеющихся технических приёмов, знаний, а также вновь возникающих оригинальных технологий. Отсюда следует, что этнологи должны наблюдать и каталогизировать все технические способы у данного общества : способы эксплуатации природных ресурсов, методы его производства, среду его обитания, одежду, музыкальные инструменты и т. д. Вильде и Зуров определяют на местах техническую сторону деятельности, которую они считают наиболее представительной в Сетомаа. Среди основных профессий жителей-сельское хозяйство, животноводство, рыболовство, пчеловодство и ремесло из дерева и текстиля : именно текстильное мастерство привлекает большую часть их внимания. В связи с этим Марсель Мосс в своих очень точных и очень подробных инструкциях, касающихся технической деятельности, на нескольких страницах представляет различные вопросы, которые необходимо изучить в области текстиля (Mauss 1971:71-73). Вильде и Зуров ведут свои исследования, вплоть до обработки сырья, включая лен, наиболее часто используемый, а также прядильное и ткацкое производство. Несколько фотографий показывают операции прядения, намотки и плетения ремней на станочках, известных как « картонки ». В то время, как Зуров в основном изучает ритуальные ткани, Вильде интересуется одеждой сету. Он изучает крой, цвет, сорт, о чем свидетельствуют некоторые фактические данные, которые он записал о предметах, привезенных в Музей Человека. Рыбалка для населения, живущего на реках и озерах, также является очень важным и очень старым занятием. Вильде и Зуров записывают исконные приемы у рыбаков, от изготовления лодок до изготовления сетей, и сами методы рыбалки. В своем докладе 1946 года Зуров особо выделит интерес Б. Вильде к этой теме : “ Он интересовался рыбалкой, в том числе рыбалкой подо льдом, и рыболовным оснащением. По пути он делал этнографические наблюдения. После их разговоров с Терентием, старым рыбаком из деревни Килинец, Вильде решил вернуться сюда зимой, чтобы заняться рыбалкой. Он мечтал работать с Терентием, сопровождать его, ловить рыбу подо льдом, а затем написать книгу о псковских рыбаках. “ (Zouroff 2017 : 235) Из этой миссии Борис Вильде привезёт коллекцию из 18 предметов сето (колл. 37.48), состоящую в основном из одежды и аксессуаров.
Миссия 1937 года также основана на рекомендациях Музея Человека относительно методов исследования. Борис Вильде следует в этом, опять же, Инструкциям лингвистического расследования Марселя Коэна, потому что любое устное исследование проходит через понимания языка. Инструкции обращают особое внимание на важность словарного сбора : ’ (...) стремиться собрать как можно больше слов.” (...) Рекомендуется проводить опросы по предметам : таким образом, постарайтесь собрать все названия частей тела, все названия одежды, все юридические термины (...). Имена домашних и диких животных, названия инструментов, мебели, еды ’ (Cohen 1928 : 104-105). На одной из своих карточек Борис Вильде записывает имена коров в соответствии с днем недели, когда они родились. На других он отмечает названия составляющих элементов костюма или ткацкого станка. Он также строг в отношении рекомендаций по поводу обозначения терминов (’пишите только то, что произносится’, ’ используйте только одно обозначение и одно значение для каждого знака” и т. д.). Он использует систему фонетической записи Коэна, латинский алфавит, дополненный конкретными знаками, и систему транслитерации. Он пишет все слова « сету », хорошо отмечая тонический акцент, длину гласного и так далее. Как указано в Инструкции, он планирует создать словарь языка сету. Его жизнь будет слишком коротка, чтобы успеть сделать всё намеченное. Что касается собирания литературных текстов, то все учения в Институте этнологии сходятся на том, что очень важно собирать поговорки, пословицы, песни, стихи, басни, рассказы, легенды и.т.д. ( Там же : 100) Марсель Мосс советует искать местные сборники и информацию, которые помогут понять традиции (Mauss 1971:20). Борис Вильде привезёт из миссии тетрадь из 46 куплетов русских свадебных песен, записанных в 1934 году жителями села Большой Круп.
Что касается методов съемки, то Музей Человека следует общей тенденции развития документальной фотографии во Франции и в Европе с ее техническими, а также художественными достижениями. Например, введение небольших и легких камер, таких как Leica или Rolleiflex, позволяет снимать быстро и делать множественные снимки одного и того же объекта, что напоминает практику фотожурналистики в иллюстрированной прессе. Это же будет видно и на этнографических фотографиях того времени. Некоторые данные из биографии Бориса Вильде позволяют нам сказать, что когда он уезжает на полевые работы, он уже обладает некоторыми знаниями в практике фотографии. Ведь он уже работал в прессе и сотрудничал с несколькими газетами и литературными журналами в Германии, и безусловно просматривал основные иллюстрированные журналы, такими как Berliner Illustrierte или Müncher Illustrierte , где позирующие портреты уступают место изображениям, сделанным спонтанно за подписью великих фотографов того времени : Феликса Х., Манна, Стефана Лорана, Эндрю Кертеса и др.
Именно потому, что журналистская фотография является модной и находится под влиянием модернистских движений, Краткие инструкции для коллекционеров этнографических объектов Музея Человека обязаны пересмотреть этнографическую фотографическую практику и сформулировать ряд правил съёмки [21]. В соответствии с рекомендациями, Борис Вильде и Леонид Зуров фотографируют, чтобы максимально охватить сферы деятельности жителей Сетомаа : рыболовство, пчеловодство, ремесла, торговля, семейные праздники, обряды. Они также следуют рекомендациям относительно контекстуализации предметов и обязательствам устанавливать ’ не только их производство, но и их различные использования ”. Несколько серий фотографий показывают нам методы прядения, ткачества, изготовления рыболовных сетей или деревянных предметов, а также способы использования изготовленных предметов ; все сфотографированное ”в контексте”, чтобы ”как можно точнее показать реальность”. Борис Вильде и Леонид Зуров привезут из этой миссии почти 200 фотографий, сделанных с помощью Rolleiflex Музея Человека [22].
Борис Вильде также использует карты, исполнением которых занимается Леонид Зуров. Создание карт, как средство визуализации культурных изменений и анализа диффузионных явлений, предлагается всем миссионерам. То же самое относится и к чертежам : “ Не стесняйтесь использовать рисунок, даже неуклюжий и краткий, чтобы осветить текст “ (Cohen 1928 : 103). Борис Вильде проиллюстрирует своими красивыми набросками описательные листы предметов, привезенных из миссии [23].
Написание карточек является неотъемлемой частью методологического устройства, призванного ’ заставить говорить’ предмет, предоставляя как можно больше информации о нем. ’ Описательная карточка’ Музея Человека находится в центре системы инвентаризации коллекций [24] и представляется его изобретателями как капитальная инновация ( Бюллетень Этнографического музея Трокадеро, январь 1933 г., стр . 30).
Первым обязательным условием является реализация описательных карточек в полевых условиях, записывая местные термины и делая зарисовки. Борис Вильде пишет свои карточки во время исследований в Сетомаа, что придает им ценность, эквивалентную полевым заметкам. Его рукописные карточки будут отпечатаны на машинке в Музее Человека по его возвращению в Париж.
1938 год : экспедиция в Финляндию
Если экспедиция в Сетомаа, которая завершилась сбором значительного объема данных, может рассматриваться как своего рода ’практическая работа’ в рамках обучения в Институте этнологии, то в 1938 году, в Финляндии, Борис Вильде ставит совершенно иную научную цель. Он по-прежнему планирует подготовить докторскую диссертацию о боге Пеко в Сетомаа, но на данный момент, осознавая недостаточность своих знаний, он чувствует необходимость расширить сферу своих исследований, охватив при этом весь финно-угорский ареал. Итак, он решает отправиться в Финляндию. Более того, теперь он хочет участвовать в этнологических исследованиях в качестве научного ’содействователя’.
Эта экспедиция будет финансироваться Институтом этнологии и пройдёт с августа 1938 года по январь 1939 года. Как Борис Вильде позже напишет в своем докладе об этой экспедиции : ’Во время пребывания в Финляндии, я работал в Национальном музее, в архиве Фонда инвентаризации финского языка, посещал различные курсы в университете Хельсинки [25]’. Продолжая собирать материалы о культе Пеко, Вильде начинает работу над финской материальной культурой. По возвращении, выпускает статью ’Финская цивилизация’ - единственный этнологический текст, который он успел опубликовать (Вильде, 1940 год).
Это не просто описание материальных фактов, как это часто было ещё в 1930-е годы в области ’этнографических’ исследований, в тексте Бориса Вильде представлен подлинно ’этнологический’ анализ, за который выступал Поль Риве, с одновременно историческим, географическим, экономическим и лингвистическим подходом к фактам. Это пример пуукко, финского ножа, ’неизменного аксессуара всех рабочих и работниц, не говоря уже о жителях деревень, где даже дети всегда носят его подвешенным к поясу (там же : 148). Его изготовляли из стали превосходного качества и часто украшали резьбой, со средних веков он являлся незаменимым оружием для охоты на медведя и предметом престижа. По словам Вильде, примерно такие же ножи можно встретить у остяков и вогулов. Он также приводит пример жилья Северной Финляндии, в виде более или менее изолированных ферм со зданиями, ’близко построенными, « прижатыми » друг к другу таким образом, чтобы полностью закрыть внутренний двор’ и с церковью ’обычно расположенной на возвышенности’.
Эта топография жилья, а также архитектурные особенности домов и стиль мебели представлены автором как непосредственно зависящие от окружающей среды, от условий, связанных с проживанием в лесу. Анализ тканых и вышитых изделий, проведенный Вильде, является продолжением анализа, сделанного им после поездки в Эстонию. Это касается, ритуальных полотенец, символики декоративных узоров или приспособлений, предназначенных для ткания лент и поясов. При анализе одежды и, в частности, головных уборов, Вильде особое внимание уделяет, их знаковой функции, которая указывает например на ’семейное положение его владельца’. Длинный отрывок текста посвящен использованию берестяной коры для изготовления предметов обихода. В заключение Вильде вписывает эти материальные факты в единое целое, которое характеризует культурное наследие финнов и их ’национальную’ самобытность.
Эта статья проиллюстрирована фотографиями финских предметов обихода, на них всех есть надпись ’Музей Человека’, что позволяет нам говорить о другой стороне деятельности Бориса Вильде - научного, ’ содействователя’, поскольку речь идет о предметах, полученных музеем Человека в рамках обмена с Этнографическим музеем в Хельсинки. Во время своего пребывания в Финляндии, он не жалеет сил на то чтобы установить научные отношения в виде обмена коллекциями, изданиями и фильмами между этими двумя учреждениями. Он будет продолжать эту деятельность в течение двух лет, вплоть до лета 1940 года, о чём свидетельствует множество писем, которыми он обменивается с директором Музея этнографии в Хельсинки. Благодаря ему, музей Человека получит коллекцию из 60 финских экспонатов (кол.1938. г., 171). Также будут налажены связи с Эстонским национальным музеем в Тарту, который отправит в Музей человека 37 экспонатов предметов обихода народа сето (кол. 1940. г., 13).
Во время пребывания в Финляндии, Борис Вильде отмечает ’усилия, предпринятые финно-угорской наукой в последние годы’ [26]. Работа Хельсинкского финно-угорского общества, членом которого становится Вильде [27], дает этому достаточно доказательств. Будучи убежден в том, что это общество имеет большое значение для развития исследований, по возвращении во Францию он пишет ’Записки о проекте создания в Париже финно-угорского института и аналогичного учреждения’, текст, написанный на шести страницах, свидетельствующий о его новой научной роли, а также о его знаниях в области финно-угорских исследований [28]. В нем, в частности, представлена география финно-угорских народов в пределах различных государств, включая Эстонию, Латвию, Финляндию, Венгрию и СССР. Он подчеркивает численное значение этих популяций, оцениваемое в 16-17 миллионов, богатство их культуры ’как в материальной сфере (охота, рыболовство, скотоводство), так и в духовной жизни (шаманизм, культ русалок и т. д.)’, культуры, которая находит своё продолжение ’в цивилизации Средней Азии и Сибири’.
Обнаружив значительные успехи в изучении финно-угорских племен в СССР, Германии и Финляндии, Вильде подчеркивает весь политический и научный интерес создания во Франции финно-угорского института, который мог бы играть центральную роль в новой европейской геополитике, поскольку ’российская граница почти герметично закрыта для финно-угорских стран’, и поскольку ’контакт, который когда-то был так тесно связан с немецкой наукой, утратил свою ценность после снижения уровня науки’, а также потому, что в настоящее время ’отсутствует (во Франции) тесный контакт со странами великих цивилизаций’. Борис Вильде представит Финно-угорскому обществу свой доклад по французской этнологии [29]. Общество по развитию финно-угорских исследований (АДЕФО) будет создано в Париже в 1964 году. 2 июня 1982 года оно проведет митинг в память Бориса Вильде.
В 1939 году, чтобы продолжить свой амбициозный проект, Борис Вильде готовит новую экспедицию, на этот раз в другие скандинавские страны, включая Данию и Норвегию. По поводу этого проекта имеется несколько строк, написанных Марселем Моссом 22 июня 1939 года : ’После его длительного пребывания в Скандинавской Лапландии он будет работать в Арктическом институте в Осло и готовить обширные исследования, которые, вероятно, будут проводиться по договоренности между ним и г-ном Полем-Эмилем Виктором. К этому они оба готовятся’ [30]. Вильде запросит финансирование этой экспедиции. К сожалению, политическая ситуация в Европе этому не благоприятствует, и Риве не сможет выполнять эту просьбу.
Рост фашизма в Европе мешает осуществлению научных проектов Бориса Вильде, он хочет противодействовать нацистским теориям, пишет статью по вопросу о расах (Вильде, 1939 г.). Этот текст будет опубликован в 1939 году в специальном номере бюллетеня ’Расы и расизм’ [31]. Придерживаясь прогрессивных позиций, он ставит под сомнение понятие ’арийская раса’ задолго до своих коллег, специалистов в области расизма (Meyran 1999). По его мнению, европейское население уже в доисторические времена является ’продуктом сложного смешения нескольких различных рас’, он считает, что необходимо ’отказаться от поиска в Европе чистокровных рас’ (Вильде, 1939 г. : 8). Он подчеркивает, что ’антропологические данные не могут служить основой для этнологического изучения популяций Европы. Различные стадии цивилизации, которые мы отличаем под более или менее равномерным слоем называемой западной культуры, определяются условиями географического и исторического порядка, а не расовыми различиями’ (там же : 10). Наконец, он делает вывод, что ’проблемы арийской расы не существует, такая проблема даже не возникает’ (там же : 10).
В марте 1940 года Борис Вильде наконец получает постоянную должность в Музее Человека в качестве ’технического помощника в проведении научных исследований’ [32]. Но не время для научной деятельности. Теперь для него нет ничего важнее борьбы с фашизмом, нацизмом и немецкой оккупацией. В августе 1940 года он основывает в оккупированной зоне одну из первых сетей Сопротивления.
Ярый сторонник гуманистических ценностей, Борис Вильде был одним из первых французов, выступивших против немецкой оккупации и желавших оказать сопротивление. Его сопротивление начинается уже в сентябре 1939 года, когда он мобилизован во французскую армию, и продолжается в июне 1940 года, когда он бежит из немецкого лагеря в Жюра, где находился в заключении со своими товарищами по оружию. Раненый в ногу, без документов и денег, он возвращается в Париж, добираясь то в грузовых поездах, то пешком, этот путь длится три недели и демонстрирует силу его характера. 5 июля 1940 года Вильде прибывает в Париж и сразу же направляется в Музей Человека, где встречается с коллегами. Многие, как и он, горят желанием ’что-то делать’. Чтобы не подвергать своих родственников опасности, Борис Вильде покидает дом в Фонтене-о-Роз, временно прерывает связь с семьей и обустраивается в своем кабинете европейского отдела, который находится в подвале музея.
Вместе с библиотекарем Ивонн Оддон он приступает к организации канала для побегов заключённых, а также продумывает способы пропаганды против правительства коллаборационистов. В августе после демобилизации к ним присоединяется этнолог Анатолий Левицкий. Тогда же формируется крепкое ядро группы ’Музей Человека’. По молчаливому соглашению, руководителем группы становится Борис Вильде. Начиная с июля-августа 1940 года группа пополняется другими сотрудниками Музея Человека (Поль Риве, Рене Крестон, Мари-Луиз Жубье...). Однако Борис Вильде, Ивонн Оддон и Анатолий Левицкий, сознавая, что деятельность сопротивления может быть эффективной только на основе многочисленных контактов, быстро сближаются с другими группами сопротивления в Париже и в провинции : например, с группой Американского посольства (Джози Майер, Пенелопа Роял), писателями (Аньес Юмбер, Жан Кассу, Клод Авелин...), адвокатами Парижского дворца правосудия (Альберт Джубино и Поль Сежурнан), Бетюнской группой (Сильветт Лелё, Жюль Андриё...) и другими. Чтобы находить новые контакты, расширить сеть и попытаться объединить сопротивление, Борис Вильде много раз ездит на запад Франции и в свободную зону - в Тулузу, Марсель, Лион и на Лазурное побережье. К началу осени 1940 года ’отряд Вильде’ таким образом включает не менее восьми отдельных групп, насчитывающих почти сто человек. Борис Вильде обеспечивает общую координацию, и Музей человека становится стратегическим центром этой организации.
Ближе к концу осени 1940 года к ’отряду Вильде’ примыкают ещё два – отделение Жермен Тийон и Поля Хауэта, а также Шарля де Ла Рошера. Несмотря на то, что каждый из этих трех отрядов остается независимым, сотрудничество по конкретным задачам, в том числе в области разведки, является причиной создания настоящей сети. Она ’полностью сформирована ещё в октябре 1940 года’, по словам Жермен Тийон, является одной из первых в оккупированной Франции. Из соображений безопасности только руководящие лица знают о всех взаимосвязях. В 1946 году, во время процесса официального признания сети, для того чтобы отдать дань памяти расстрелянным членам сопротивления, Жермен Тийон назовет её ’Сеть Музея Человека Хауэт-Вильде’.
Как и другие группы сопротивления 1940 года, она занимается различными задачами – организует побеги из плена (начиная с лета 1940 года), разведкой и пропагандой. Благодаря многочисленным контактам, набранным в Париже и провинциях (врачи, медсестры, священники, механики...), сеть получает гражданскую одежду и поддельные документы, проводит операции по побегу из лагерей военнопленных. Борис Вильде лично организует каналы доставки беглецов в Англию или свободную зону не оккупированной Южной Франции. Сбор военной информации был организован осенью 1940 года при посредстве посольства США и Голландского легата, когда Борис Вильде и его товарищи передавали в Англию информацию о транспорте и немецких военных базах. Пропаганда касается изготовления и распространения листовок. В августе 1940 года дактилографические или отпечатанные на ротаторе в Музее Человека тексты раскладываются в почтовые ящики, ’забываются’ на скамейках в садах и парках или разбрасываются в метро. Эти листовки, содержащие отрывки из речей Рузвельта и Черчилля или информацию, полученную от Би-би-си, предоставляемые американским посольством, переводятся в основном Полем Риве. Другие листовки, такие как ’Виши в войне’ или ’Советы оккупированным’, являются более ’французскими’ и выпускаются тиражом в несколько сотен экземпляров.
15 декабря 1940 года в оккупированных районах впервые появляется газета ’Сопротивление’, которая тогда называлась ’Бюллетень’ : четыре небольшие страницы в номере, но роль ее огромна для всех французов, отказавшихся подчиниться. Было издано пять номеров. Последний выйдет 5 марта 1941 года, уже после ареста 10 февраля нескольких членов сети Музея Человека. Материал газеты выбирается из различных источников и объединяется Борисом Вильде и Анатолием Левицким в Музее Человека. Выбранные тексты передаются четырем членам редакционного комитета - Клоду Авелину, Жану Кассу, Марселю Абрахаму и Аньес Юмбер. Выпущенные на старом ротаторе бывшего Комитета бдительности, предоставленного группе Полем Риве, номера Сопротивления доставляются подпольными путями по всей Франции. Клод Авелин напишет в своём тексте ’Дело Музея Человека’, опубликованном 24 февраля 1945 года во ’Французских письмах’ : ’... Это было время, когда слово ’сопротивление’ только начинало использоваться. Мы приняли его как название оригинальное, очень личное. Кто его нашел ? Вильде, кажется. Я снова вижу нас вместе, когда мы обсуждаем... Что я не готов забыть, так это наши встречи по субботам, в 1940 году и в начале 41 года, когда Вильде или Левицкий, или оба вместе, приходили ко мне с документами, необходимыми для подготовки бюллетеня. Мы работали как проклятые... ». Редакция первого номера была составлена Борисом Вильде.
Борис Вильде был арестован гестапо 26 марта 1941 года по доносу Альбера Гаво, члена сети и двойного агента, сначала он был заключён в тюрьму Санте, где уже находились Ивонн Оддон и Анатолий Левицкий, арестованные 10 февраля. 16 июня Бориса Вильде переводят в тюрьму Френ. Его заключение соблюдается в тайне, он не имеет права на посещения, разрешены только посылки. Он подвергается многочисленным допросам, пытается сбежать... Во Френе, зная о своём близком конце, Борис Вильде изучает санскрит и греческий язык благодаря книгам, которые ему присылает его жена Ирэн, и в течение семи месяцев пишет свой дневник. Примерно на шестидесяти страницах он отражает свои мысли, раскрывающие величие души этого исключительного человека. Хорошо знавший его Жак Сустель расскажет о ’дневнике острого, хирургического ясновидения, произведении учёного, который на пороге смерти наблюдает за собой, не давая себе поблажки’ (’Из Лондона в Алжир’, 1947 год). Пятьдесят лет спустя Франсуа Бедарида скажет, что ’на каждой странице дневника чувствуется дыхание выдающейся личности’ (Бедарида, 1997 год).
Судебный процесс над членами сети Музея Человека начался 8 января в немецком военном суде. Чтобы попытаться спасти товарищей, Борис Вильде, считавшийся главным вдохновителем группы, берет на себя всю полноту ответственности. Приговор был вынесен 17 февраля 1942 года. Борис Вильде и девять других обвиняемых были приговорены к смертной казни за ’общение с врагом в рамках голлистского заговора’. В течение недели такие высокопоставленные деятели, как Франсуа Мориак, Поль Валери, Жорж Дюамель, пытаются заступиться за них, взывая к милосердию, но тщетно. 23 февраля, около 17 часов, Борис Вильде и шесть его товарищей были расстреляны в Мон-Валерьен [33].
3 ноября 1943 года решением генерала де Голля, Борис Вильде будет посмертно награждён медалью Сопротивления. 23 февраля 1945 года во время торжественной церемонии в Музее Человека Поль Риве в своей речи скажет : ’Борис Вильде... Он руководил, боролся, погиб отважно, без сожаления. Он отдал свою жизнь. Когда пришел его час, он встал перед расстрельным взводом с такой храбростью, с таким презрением к смерти, что даже печальный исполнитель ужасного приговора отдал честь своей благородной жертве... ». [34]
БИБЛИОГРАФИЯ
BEDARIDA François. 1997. « La lumière qui éclaire la mort », in Boris Vildé, Journal et lettres de prison. 1941/1942, présentation de François Bédarida et Dominique Veillon, notes de François Bédarida, Éditions Allia, p. 149-166. (БЕДАРИДА Франсуа. 1997 год. ’Свет, озаряющий смерть’, Борис Вильде, Дневник и письма из тюрьмы. 1941/1942, презентация Франсуа Бедариды и Доминик Вейон, примечания Франсуа Бедариды, издательство Allia, стр. 149-166).
BENFOUGHAL Tatiana, Olga FISHMAN, Heiki VALK (dir.). 2017. Missions du Musée de l’Homme en Estonie. Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setomaa (1937-1938), Publications scientifiques du Muséum national d’histoire naturelle, collection « Archives ». (БЕНФУГАЛЬ Татьяна, Ольга Фишман, Хейки Валк (ред.). 2017. Миссии Музея Человека в Эстонии. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937-1938), Научные публикации Национального музея естественной истории, коллекция « Архивы »).
BENFOUGHAL Tatiana. 2008. Boris Vildé, chef du réseau de résistance du Musée de l’Homme, catalogue de l’exposition au Musée de l’Homme, MNHN. (БЕНФУГАЛЬ Татьяна. 2008 год. Борис Вильде, руководитель сети сопротивления Музея человека, каталог выставки в Музее Человека, MNHN).
BENFOUGHAL Tatiana. 2010. « Nouveaux terrains ethnographiques du Musée de l’Homme, années 1930. Retour sur les missions de Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setumaa (Russie-Estonie) », in Retour sur le terrain : Nouveaux regards, nouvelles pratiques, Guerreiro A. (dir.), no spécial d’Eurasie, no 20, p. 93-143. (БЕНФУГАЛЬ Татьяна. 2010 год. ’Новые этнографические территории Музея Человека, 1930-е годы. Возвращение к миссиям Бориса Вильде и Леонида Зурова в Сетомаа (Россия-Эстония)’, « Возвращение в поле : новые взгляды, новые практики, Геррейро А. (ред.), спецвыпуск о Евразии, № 20, стр. 93-143).
BENFOUGHAL Tatiana. 2017a. Boris Vildé, ethnologue et résistant, figure du Musée de l’Homme [en ligne] theconversation.com /boris-vilde-ethnologue-et-resistant-figure-du-musee-de-lhomme-76471. (БЕНФУГАЛЬ Татьяна. 2017a. Борис Вильде, этнолог и участник Сопротивления, деятель Музея человека [онлайн] theconversation.com / boris-vilde-ethnologue-et-resistant-figure-du-musee-de-lhomme-76471).
BENFOUGHAL Tatiana. 2017b. « L’ethnologie au Musée de l’Homme dans les années trente. Le contexte de missions de Boris Vildé et Léonide Zouroff », in Tatiana Benfoughal, Olga Fishman, Heiki Valk (dir.), Missions du Musée de l’Homme en Estonie. Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setomaa (1937-1938), op.cit., p. 25-101 (БЕНФУГАЛЬ Татьяна. 2017b. « Этнология в Музее Человека в тридцатые годы. Контекст миссий Бориса Вильде и Леонида Заурова », Татьяна Бенфугаль, Ольга Фишман, Хейки Валк (ред.), Миссии Музея Человека в Эстонии. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937-1938), цит.раб., стр. 25-101).
BENFOUGHAL Tatiana et MENNECIER Philippe. 2017. « Le fonds Boris Vildé/Léonide Zouroff en France. Historique et classement », in Tatiana Benfoughal, Olga Fishman, Heiki Valk (dir.), Missions du Musée de l’Homme en Estonie Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setomaa (1937-1938), Publications scientifiques du Muséum national d’histoire naturelle, collection « Archives », p. 103-123). (БЕНФУГАЛЬ Татьяна и МЕННЕСЬЕ Филипп. 2017. ’Фонд Бориса Вильде/Леонида Зурова во Франции. История и классификация’, Татьяна Бенфугаль, Ольга Фишман, Хейки Валк (ред.), Миссии Музея Человека в Эстонию. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937-1938), Научные публикации Национального музея естественной истории, сборник « Архивы », стр. 103-123).
BLANC Julien n. 2010. Au commencement de la Résistance. Du côté du musée de l’Homme, 1940-1941, Paris, Éditions du Seuil. (БЛАНК Жюль. n. 2010. В начале сопротивления. Со стороны Музея человека, 1940-1941, Париж, издательство Le Seuil). (
BLUMENSON Martin. 1979. Le Réseau du Musée de l’Homme, Paris, Éditions du Seuil. (БЛЮМЕНСОН Мартин. 1979. Сеть Музея человека, Париж, издательство Le Seuil).
BOURSIER Jean-Yves (dir.). 1997. Résistants et résistance, Paris, Montréal, L’Harmattan. (БУРСЬЕ Жан-Ив (ред.). 1997. Сопротивленцы и сопротивление, Париж, Монреаль, L’Harmattan).
Bulletin du Musée d’Ethnographie du Trocadéro, juillet 1934-décembre 1935, no 8, Evreux, Imprimerie Hérissey. (Бюллетень Музея этнографии Трокадеро, июль 1934 - декабрь 1935, № 8, Эври, типография Hérissey).
COHEN Marcel. 1928. Instruction d’enquête linguistique, Paris, Institut d’ethnologie, Série « Instructions pour les voyageurs ». (КОЭН Марсель. 1928 год. Инструкция по лингвистическому обследованию, Париж, Институт этнологии, серия « Инструкции для путешественников »).
DELPUECH André, Christine LAURIERE, Carine PELTIER-CAROFF (dir.). 2017. Les années folles de l’ethnographie. Trocadéro 28-37, Publications scientifiques du Muséum national d’histoire naturelle, collection « Archives ». (ДЕЛЬПЬЮЭШЬ Андре, Кристин ЛОРЬЕР, Карин ПЕЛЬТЬЕ-КАРОФФ (ред.). 2017. Сумасшедшие годы этнографии. Трокадеро 28-37, научные публикации Национального музея естественной истории, сборник « Архив »).
FABRE Daniel. 1997. « L’ethnologie française à la croisée des engagements (1940-1945) », in Jean-Yves Boursier (éd.), Résistants et résistance, Paris, Montréal, L’Harmattan, p. 319-400). (ФАБРЭ Даниэль. 1997. ’Французская этнология на перекрестке обязательств (1940-1945)’, Жан-Ив Бурсье (изд.). Résistants et résistance, Париж, Монреаль, L’Harmattan, p. 319-400).
GRIAULE Marcel. 1933. « Instruction méthodologique », Minotaure, n° 2, p. 7-12. (ГРИОЛЬ Марсель. 1933 год. ’Методологическая инструкция’, Минотавр, № 2, стр. 7–12).
HIRSCH Thomas. 2017. « I’m the whole show. Marcel Mauss professeur d’ethnologie », in Delpuech André, Christine Laurière, Carine Peltier-Caroff (dir.), Les années folles de l’ethnographie. Trocadéro 28-37, op.cit., pp. 343-404). (ХИРШ Томас. 2017. « I’m the whole show. Марсель Мосс профессор этнологии’, Дельпе Андре, Кристин Лорьер, Карин Пелье-Карофф (ред.) Сумасшедшие годы этнографии. Трокадеро 28-37, цит.раб, стр. 343-404).
HOGENHUIS Anne. 2009. Des savants dans la Résistance. Boris Vildé et le réseau du Musée de l’Homme, Paris, CNRS Éditions. (ОЖЕНЮИС Анна. 2009 год. Ученые в сопротивлении. Борис Вильде и сеть Музея человека, Париж, издательство CNRS).
2017. « Boris Vildé » (1908-1942) in T. Benfoughal, O. Fishman, H. Valk (dir.), Missions du Musée de l’Homme en Estonie Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setomaa (1937-1938), op.cit., p. 163-173. (2017. ’Борис Вильде (1908-1942)’, Татьяна Бенфугаль, Ольга Фишман, Хейки Валк (ред.), Миссии Музея Человека в Эстонии. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937-1938), цит.раб, стр. 163-173
).
HUMBERT Agnès. 2004. Notre Guerre. Souvenirs de Résistance, Paris, Taillandier. (ЮМБЕР Аньес. 2004 год. Наша Война. Воспоминания о сопротивлении, Париж, Taillandier).
Instructions sommaires pour les collecteurs d’objets ethnographiques (1931). (Краткие инструкции для сборщиков этнографических объектов (1931))
LAURIÈRE Christine. 2008. Paul Rivet le savant et le politique, Publications scientifiques du Muséum national d’histoire naturelle. (ЛОРЬЕР Кристин. 2008 год. Поль Риве, ученый и политик, научные публикации Национального музея естественной истории
)
.
LAURIÈRE Christine. 2015. « 1938-1949 : un musée sous tension », in Claude Blanckaert (dir.), Le Musée de l’Homme. Histoire d’un musée laboratoire, Paris, MHNH, Artlys, p. 46-77. (ЛОРЬЕР Кристин. 2015. « 1938-1949 : музей под напряжением’, Клод Бланкар (ред.), История музея лаборатория, Париж, MHNH, Artlys, стр. 46-77).
LELONG Yves. 1987. « L’heure très sévère de Boris Vildé », La liberté de l’esprit, n°16, p. 329-341. (ЛЕЛОНГ Ив. 1987. ’Суровый час Бориса Вильде’, Свобода духа, № 16, стр. 329-341).
MONOD Alain. 2015. Le réseau du Musée de l’Homme. Une résistance pionnière 1940-1942, Paris, Riveneuve éditions. (МОНО Ален. 2015. Сеть Музея человека. Пионерское сопротивление 1940-1942, Париж, издательство Riveneuve).
MAUSS Marcel. 1971. Manuel d’ethnographie, Paris, Petite bibliothèque Payot. (МОСС Марсель. 1971. Справочник по этнографии, Париж, Малая библиотека Пайо).
MEYRAN Régis. 1999. « Écrits, pratiques et faits. L’ethnologie sous le régime de Vichy », L’Homme, t. 39, n° 150, p. 203-212. (МЕЙРАН Режис. 1999. ’Сочинения, практика и факты. Этнология в режиме Виши », L’Homme, т. 39, № 150, стр. 203-212).
VILDE Boris. 1939 (décembre). « Les races de l’Europe », Races et racisme, n° spécial du Bulletin du Groupement d’étude et d’information, no 16-17-18, p. 8-10. (Вильде Борис. 1939 года (декабрь). « Раса Европы », Расы и расизм, № спецвыпуск Бюллетеня Научно-информационного объединения, № 16-17-18, стр. 8-10).
VILDE Boris. 1940. « La civilisation finnoise », La Finlande, Paris, Horizons de France, p. 147-154. (Вильде Борис. 1940 год. (’Финская цивилизация’, Финляндия, Париж, Горизонты Франции, стр. 147-154).
VILDE Boris. 1997. Journal et lettres de prison. 1941/1942, présentation de François Bédarida et Dominique Veillon, notes de François Bédarida, Éditions Allia. (Вильде Борис. 1997 год. Дневник и письма из тюрьмы. 1941/1942, презентация Франсуа Бедариды и Доминик Вейон, заметки Франсуа Бедариды, издание Allia).
VILDE Boris. 2017. « Mission scientifique en Estonie (été 1937), 20-11-1937 » (Archives du Muséum national d’histoire naturelle, MNHN-MH ETHNO EUR 205) (3). (Вильде Борис. 2017. « Научная миссия в Эстонии (лето 1937), 20-11-1937 » (Архив Национального музея естественной истории MNHN-MH ETHNO EUR 205) (3)).
VÄSTRIK Ergo-Hart. 2017. « Les traditions préchrétiennes des Setos », in T. Benfoughal, O. Fishman, H. Valk (dir.), 2017, Missions du Musée de l’Homme en Estonie Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setomaa (1937-1938), op.cit., p. 553-565. (ВЭСТРИК Эрго-Харт. 2017. « Дохристианские традиции Сето », Т. Бенфугаль, О. Фишман, Х. Валк (ред.), 2017. Миссии Музея Человека в Эстонии. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937-1938), цит.раб, стр. 553-565).
ZOUROFF Léonide. 2017a. « Résultats d’enquêtes ethnographiques et archéologiques au Setomaa, 1928, 1935, 1937 et 1938 », in T. Benfoughal, O. Fishman, H. Valk (dir.), Missions du Musée de l’Homme en Estonie Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setomaa (1937-1938), op. cit., p. 207-271. (Зуров Леонид. 2017a. « Результаты этнографических и археологических исследований в Сетомаа, 1928, 1935, 1937 и 1938 », Т. Бенфугаль, О. Фишман, Х. Валк (ред.), 2017. Миссии Музея Человека в Эстонии. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937-1938), цит.раб, стр. 207-271.
ZOUROFF Léonide. 2017b. « Les survivances préchrétiennes dans les croyances religieuses des paysans setos et russes du district de Petchory. Culte des pierres, des sources et des arbres sacré », in T. Benfoughal, O. Fishman, H. Valk (dir.), Missions du Musée de l’Homme en Estonie Boris Vildé et Léonide Zouroff au Setomaa (1937-1938), op.cit., p. 273-343. (Зуров Леонид. 2017b. « Дохристианские пережитки в религиозных верованиях сетосских и русских крестьян Печорского уезда. Поклонение камням, источникам и священным деревьям’, Т. Бенфугаль, О. Фишман, Х. Валк (ред.), 2017. Миссии Музея Человека в Эстонии. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937-1938), цит.раб, стр. 273-343).